Храм во имя апостола и евангелиста Луки при Дорожной клинической больнице на ст. «Красноярск» г. Красноярска

Всемерно удаляясь от мира и «того, что в мире», старец Феодор вел жизнь суровую, полную самопроизвольных лишений. Жильем ему служил всякий раз небольшой дом, состоящий из тесной кельи с маленьким окошком и небольших сеней.

Спал старец на голой доске, которую со временем по его просьбе обили грубым холстом. При этом праведный Феодор, которому шел уже восьмой десяток лет, заметил: «Тяжело телу становится». В кельи также находились простой стол и несколько скамеек  для посетителей. В переднем углу висели иконы, по стенам  картины с видами святых мест,  подарки многочисленных почитателей.

Келья старца на заимке купца Хромова

Одежда старца, как и его келья, была чрезвычайно простой. Летом он ходил в белой длинной рубашке из деревенского холста, которых у него было только две,  подпоясанный тонким ремешком или веревкою, таких же шароварах. Зимой надевал поверх рубахи длинный темно-синий халат или, когда выходил на холод,  старую вылинявшую сибирскую доху. На ногах носил обыкновенные (зимою  толстые) чулки и простые кожаные туфли. 

Вставал старец очень рано и все свободное время посвящал молитве. После смерти обнаружилось, что колени старца были покрыты толстыми мозолями, свидетельствующими о частых и продолжительных коленопреклонениях во время усердных молитв. Во время пребывания в селах Белоярском и Краснореченском, Феодор Кузьмич регулярно посещал церковную службу, причем всегда становился по правой стороне поближе к двери. В Томске он часто ходил в праздничные дни в домовую церковь архиерейского дома, находившегося в ограде Богородице-Алексиевского монастыря,  часто посещал также храм Казанской иконы Пресвятой Богородицы в мужском монастыре и Иверскую часовню. В продолжение всей жизни в Сибири он имел несколько духовников, у которых и бывал на исповеди.

Томский Богородице-Алексиевский монастырь сто лет назад

Старец был чрезвычайно воздержан в пище. Его обед состоял обыкновенно из черного хлеба или сухарей, вымоченных в простой воде, для чего в его кельи постоянно находился небольшой сосуд из березовой коры и деревянная ложка. Вообще же он не брезговал никакой пищей и приводил обыкновенно выражение из Священного Писания о том, что всякую предлагаемую еду следует принимать с благодарностью, хотя и просил постоянно, чтобы ему не приносили никаких яств, так как он давно отвык от жирной и вкусной пищи. Навещая своих любимцев, старец не отказывался ни от какого угощения, охотно пил чай, но выпивал всегда только два стакана. В тоже время он никогда даже не дотрагивался до вина и строго порицал пьянство.

Жительница села Зерцалы позднее рассказывала, что имея жалостливое, любвеобильное сердце, старец, когда жил в их деревне, расположенной на главном сибирском тракте, каждую субботу выходил за околицу, встречал там партию пересыльных арестантов и щедро наделял их милостыней, употребляя на это все то, что приносили ему его почитатели.

Старец отличался большой физической силой, Так он один мог поднять целую копну сена. Вдвоем с проживавшим в Зерцалах отшельником старцем Даниилом (Ачинским), они поднимали при плотницких работах, которыми любил заниматься Даниил, 12-ти вершковые большие бревна.

 Особо им отмечался день памяти князя Александра Невского (небесного покровителя императора Александра I). В этот день он посещал своих знакомых Анну и Марфу, которые готовили праздничный обед, после которого старец рассказывал: «Какие торжества были в этот день в Петербурге — стреляли из пушек, развешивали ковры, вечером по всему городу было освещение и общая радость наполняла сердца человеческие…»